Владимир Каданников: Плохие люди хорошо не живут
31.05.2006
- У меня нет каких-то опасений или закрытых тем. Поговорить можно о чем угодно, но выбор темы должен определяться какой-то мотивацией, верно? Должна быть цель публикации. Для чего это делаете вы, для чего это делаю я.
- Когда вы объявили о своей отставке, СМИ принялись активно обсуждать дальнейшую судьбу ВАЗа. Ваша собственная судьба для многих перестала быть интересной.
- Я не обижаюсь, так и должно быть.
Этот фрагмент разговора, предваряющего интервью Владимира Каданникова, которое он дал tltTIMES, можно считать своеобразным вступлением. Искренний интерес к личности одного из самых ярких руководителей ВАЗа заставил нас принять его единственное условие ? не требовать экспертных оценок по ?вазовским? темам.
-Владимир Васильевич, как вы считаете, человек ? хозяин своей судьбы?
- Только в определенной степени. Думаю, что судьба ? результат характера, а вот характеру своему человек является хозяином далеко не на сто процентов. Именно характер как бы вытягивает из жизни события, происшествия, даже случайности и заставляет человека реагировать на это так, а не иначе. И в итоге, складывается судьба. Кстати, свой характер есть и у коллектива, например, завода. И этот характер очень сильно влияет на судьбу завода. Я вообще свою работу понимал как воспитание характера коллектива и знаю, что у коллектива ВАЗа хороший характер.
- Что в большей степени способствует взрослению человека - успех или неудача?
- Взросление ? это процесс. Его не зафиксируешь мгновением, пусть даже очень ярким. У меня с определенного времени вся жизнь была сплошным поступком, работа являлась содержанием жизни. И все это делалось не ради карьеры ? я тогда уже не хотел карьеры. Карьеры хочет голодный и босой, который смотрит на тех, кто сыт и обут. А когда этот период у тебя позади, ты просто хочешь, чтобы дело, которое ты делаешь, получалось, потому что из всех богатств больше всего у тебя ответственности. Эта ответственность давит непомерно, но и оторвать ее можно только с мясом.
- Что продуктивнее в работе руководителя - риск или осторожность?
- Однозначного ответа нет. У каждого порядочного человека есть грань, линия, которую он переступить не может. Осторожность нормальна до определенных пределов, дальше ? трусость, а значит, почти всегда, подлость. Риск за гранью, если он не оправдан обстоятельствами, почти всегда ? дурость. Значит, принимать решения надо в ?коридоре? между дуростью и подлостью. Таковы рамки руководителя: ты можешь трусить или рисковать, но только за свой счет. Если же подставляешь коллектив, то ты и трус, и подлец, и дурак. Люди, кстати, всегда все видят и понимают.
- Кому труднее ?переступить через себя?: сильному или слабому?
-Переступить через себя невозможно. Можно приобрести новый опыт, оказавшись в непривычной ситуации, сделать какие-то выводы, анализируя причины, по которым ты оказался в необычных обстоятельствах. Но все это в рамках твоего человеческого Я. Помню в самом начале работы на ВАЗе, возвратился я из первой командировки в Турин, и Поляков послал меня в госбезопасность: мол, вызывают. Я пришел туда, а по дороге все гадал: что это такое, и для чего я им понадобился. Серьезно, я даже не знал куда иду. Пришел. Улыбчивые люди мне сказали, что для процветания Родины и завода я должен с ними сотрудничать, и обо всем докладывать. Я отказался, даже не успев подумать о последствиях и испугаться. Но если бы даже очень хорошо подумал, то все равно бы отказался. И в этой ситуации отказаться мне было легче, чем согласиться, потому что это был бы уже не я.
- Случалось ли вам определять цену ценному?
- Это очень разные понятия и, слава Богу, у меня они никогда к общему знаменателю не сводились. То, что для меня действительно ценно я никогда не оценивал. Не продавал. И ценности других не покупал. Но, конечно, обстоятельства бывают разные, и даже сильные духом, порой, продают то, что дороже всех сокровищ мира. Ну а есть и такие, кто уверен, что цена имеется у всего. На самом деле для них ничего не ценно. Они не знаю истинной цены ценностей, потому что сами стоят крайне дешево.
- Какие моменты в своей судьбе вам хотелось бы пережить заново?
- Ну, какие-то ситуации я хотел бы пережить заново, но только для того чтобы исправить совершенные ошибки. У каждого, наверное, есть что-то, чего стыдишься перед самим собой, на собственной подушке. Вот такие ошибки хотелось бы исправить, пережить набело. Но это невозможно. Всякое, конечно, было. Возвращаясь к вашему вопросу о судьбе: я категорически не согласен с тезисом о благоприятном воздействии переживаемых трудностей на формирование личности человека. Я уверен, что у человека, который растет, развивается в тяжелых, плохих условиях есть все шансы стать плохим человеком. В большинстве случаев трудности не закаляют, а портят.
- Но у вас самого были тяжелые детство и юность.
- Исключение подтверждает правило. Я со счета собьюсь, попытавшись перечислить моих школьных товарищей сгинувших по тюрьмам или спившихся. Бытие формирует сознание. Почти всегда. Я уверенно говорю ? плохие люди хорошо не живут. Ну, разве что временно.
- Что человека ведет по жизни? Упорство, трудолюбие, удача?
- Еще раз скажу ? характер. Внешние обстоятельства для многих складываются одинаково. Нужно соответствовать этим обстоятельствам. Удача может и слепа, но не дура ? она приходит к тому, кто знает, что с ней делать, как ею распорядиться.
- Чем бы вы занимались, родившись за пару веков до изобретения автомобиля?
- Был бы Владимиром Каданниковым. Для меня выбор автомобильного направления в моей жизни во многом случаен. Сосед по коммуналке учился в горьковском политехе и меня сговорил поступать туда же. Сам я больше всех предметов любил математику и считал себя творческим человеком. Помню первое лабораторное занятие. Нам раздали шестеренки и дали задание, что-то там посчитать. Меня тогда охватил ужас оттого, что моей профессией будут ?какие-то железяки?. Так что, в другой эпохе я мог стать кем угодно.
- Чем вы сейчас занимаетесь?
- Живу в Москве. Пока не улеглось у меня в душе новое понимание положения дел, не пришло понимание того, что началась новая жизнь. Читаю газеты, слушаю рассказы. Стараюсь знать все о том, что происходит на заводе. Не стану ничего комментировать, скажу лишь, что я всегда понимал важность преемственности традиций управления на таком большом предприятии. Я верю в нормальное будущее завода и, в определенной степени, города. Хочу предостеречь от надежды, что теперь ВАЗу дадут много денег. Сейчас говорят о том, что вот скоро выделят 4 миллиардов из средств стабилизационного фонда, и многие проблемы сами решатся. Мы работали с пониманием, что никто нам ничего не даст, надо самим все делать. Думаю, и теперь давать ничего не будут. Не те времена.
- Вам власть в стране нравится? В отношениях государства с населением как будто бы стало меньше политики, но больше интереса к проблемам людей.
- Я убежден, что лучшая страна ? та, где большая часть населения не знает, кто руководит государством. У нас, к сожалению, ситуация обратная. Инициативы президента Путина мало что меняют в принципе управления государством. Это все равно технологии собеса, и они на ?ура? воспринимаются обществом, которое давно привыкло к тому, что кто-то придет и что-то даст. Только у нас люди, отвечая на вопрос: ?Стали ли вы жить лучше??, отвечают ?нет?, а на следующий вопрос: ?Довольны ли вы деятельностью правительства?? - отвечают ?да?.
- Кого из тольяттинцев вам не хватает в Москве?
- Многих мне в Москве не хватает. И многого. Атмосферы заводской, общения с людьми завода. Не хватает нагрузки, обязанностей. Дольше всего ? 10 лет ? я проработал заместителем генерального директора по производству. С 1976-го по 1986. Представляете? Советское время, то и дело аварии, поломки, все необходимое для ремонта ? дефицит. Меня даже в командировки не пускали? Даже на собрания профсоюзные. Мне, помню, так хотелось на собрание сходить, с людьми о непроизводственных делах поговорить.
- А кроме работы что?
- Я очень люблю театр. Таких эмоциональных нагрузок я не испытываю больше нигде. Когда мы приехали сюда, в чистое поле, на котором строился завод, да и позднее тоже, искусство было мощнейшим стимулятором процесса превращения тысяч самых разных людей со всех концов страны в тольяттинцев и вазовцев. Представьте, все эти люди были вырваны из своей социальной, культурной среды, переселены в многоэтажки и поставлены на монотонную, в основном, работу. Уже в качестве руководителя предприятия я старался, как можно больше сделать для того, чтобы культура в городе была. И у нас, вы помните, всегда выступали лучшие артисты, театры, музыкальные коллективы. Было понятно, что без этой работы положение дел со временем станет просто опасным, поскольку альтернативой культурному досугу станет пьянство и насилие.
- Решение строить храм принималось по тем же основаниям?
- Было время, когда службы проходили на пустыре, на дощатом помосте. Потом мы выделили две квартиры в 16-этажке для организации православного прихода. Конечно, этого было мало для нужд верующих. Понимание того, что в Автозаводском районе должен появиться храм становилось все отчетливее. Не все сразу получилось. Сначала не давали землю. Потом дали на окраине района, но церковь отказалась от этого участка ? специальные люди ходили по нему с рамками и заявили, что эта земля под строительство храма не годится. Наконец, нашли подходящее место, но архитектура встала на дыбы. Продавили мы этот вопрос. Проект нам сделали в Загорске. В год постройки проект храма занял первое место на конкурсе в Берлине. В России он третий по величине после Исаакиевского собора и Храма Христа спасителя в Москве. Но, конечно, ценность его не в этом. Я как-то зашел в разгар отделочных работ в храм и увидел, как стараются женщины-штукатуры. Не удержался, спросил у них о причинах столь очевидного трудового энтузиазма. Вроде как в шутку спросил, а ответ получил серьезный ? да как же можно, мол, здесь плохо работать?
Вот это ценно.
- И все-таки, решение строить храм, было вызвано сознанием необходимости формирования в городе определенной культурной среды, или в том числе и вашим личным делом, значимым для вас лично?
- В первую очередь, мотивация была, конечно, общественная. Надо строить, значит, будем строить. Но думаю, для всех причастных к этому строительству оно стало также личным делом. Несколько лет назад побывал я в селе Глухое Нижегородской области. Там доживают свой век родственники супруги. Когда мы приехали, жена показала мне деревянную церковь позапрошлого века. Это такая красота! На фоне очень русской природы с ее неяркими, как будто акварельными, красками, церковь, даже разрушенная, смотрелась потрясающе. Я сразу подумал, что надо обязательно ее восстановить. И вот на свои, семейные деньги мы начали этот храм восстанавливать. Вывезли и сожгли в поле гнилое дерево , нашли старые чертежи церкви, нашли мастеров хороших. Из Красноярска нам привезли девять вагонов лиственницы, из Воронежа специально отлитые колокола. Храм освятил епископ Нижегородский-Арзамаский. А через год я узнал, что в село Глухое стали приезжать люди, чтобы там жить, появился детский церковный хор, воскресная школа. Я потом подумал, что, наверное, не так уж плохо я жил, если Господь позволил мне принять непосредственное участие в строительстве двух храмов.
Спрашивал главный редактор tltTIMES Евгений БАКЛАНОВ
Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете голосовать в опросах
Вы не можете вкладывать файлы
Вы можете скачивать файлы